ХЭЙАН — исторический период с 794-го по 1185 г., назван по расположению императорского двора в городе Хэйан(кё) (Киото).

В годы правления императора Камму (781– 806) императорский двор стремился уйти из-под гнетущего влияния крупных буддистских монастырей и храмов, возведенных в немалом числе вокруг Нары и довольно жестко регламентировавших столичную жизнь. В 784 г. указом императора столица была перенесена из Нары в Нагаока, что в провинции Ямасиро (нынешняя префектура Киото). Ответственность за строительство новой столицы была возложена на Танэцугу, представителя близкого к престолу влиятельного рода Фудзивара. Но спустя несколько месяцев Танэцугу был убит. Одним из результатов расправы стало высочайшее решение забросить оскверненную Нагаоку и перевести двор на новое место. Императорская казна была пуста, ее истощили постоянные завоевательные походы, поэтому новостройка началась лишь при императоре Сага, унаследовавшем престол после смерти Камму.

Для столицы было выбрано место в долине рек Камо и Кацура, связывавших планируемый город с оживленной морской бухтой Нанива (в будущем — Осака). Изначально город получил название Хэйан(кё) — «Столица мира и спокойствия». Лишь много лет спустя его стали называть Киото (Столичный город). Как и для Нары, градостроительным образцом и прообразом новой японской столицы стал китайский Чанъань с прямоугольной решеткой улиц, тянувшихся строго с юга на север и с востока на запад. Размеры города (4,4 км х 5,2 км) были несколько больше, чем у Нары. В северной части городской территории доминировал Большой императорский дворец, окруженный зданиями правительственных учреждений (их было больше семидесяти) и домами высших придворных. Усадьбы знати занимали целый квартал (1,5 га), простолюдинам выделялась под строительство жилья 1/32 часть квартала.

Все важнейшие посты в государстве стали наследственными и были закреплены в основном за Фудзивара. Прежняя, заимствованная из Китая система продвижения по службе после сдачи соответствующих экзаменов была упразднена. Кроме того, в традицию вошло женить императоров на девицах клана Фудзивара и назначать кронпринцев исключительно из императорских наследников по этой линии. Поэтому все государи эпохи Хэйан имели Фудзивара в роли дедушек, дядей, двоюродных братьев, шуринов, а также регентов, канцлеров и просто менторов. С конца Х в. японские императоры принимали престол или отрекались от него исключительно по воле Фудзивара. Эта неограниченная власть передавалась из рук в руки в рамках одного клана — от уходящего главы к новому лидеру — вплоть до середины XII в.

Правда, императорский род Сумэраги стремился отстоять хоть крохи своей самостоятельности. С этой целью в конце Х в. был учрежден институт курандо — личного секретариата при императоре, дававшего в ряде случаев возможность действовать в обход государственного аппарата, целиком подчиненного Фудзивара. Это было, в сущности, первым шагом на пути к утвердившемуся позже в стране двоевластию.

Но еще более причудливые формы противостояние императоров и Фудзивара приобрело в XI в., когда была создана система инсэй — монастырское правление. Стремясь уйти из-под тяжелой руки Фудзивара, император добровольно отрекался от трона в пользу наследника, а сам, приняв монашеский сан, как бы удалялся от мира. Однако на деле император-монах имел свой двор, свой штат придворных, дворцовую стражу и прочие атрибуты власти. Из своей монашеской кельи он пытался по-своему управлять государством, ведя борьбу с кланом Фудзивара за ключевые посты в правительстве, за новые земли, поместья, а следовательно, доходы. Система инсэй позволила постепенно ослабить засилье рода Фудзивара.

Структура государственного управления Японии того времени была заимствована из средневекового Китая. Основные властные полномочия были сосредоточены в руках левого министра и замещавшего его во время отсутствия правого министра. Соответственно, существовали левая и правая ревизионные канцелярии, которым, в свою очередь, подчинялись различные ведомства — церемониальное, налоговое, военное, судебное; палаты — музыкальная, наук и образования, посольств и монастырей; управления — финансовое, кавалерийское, флота, строительное, охотничье, кухонное, императорских гробниц, благовоний, вин, императорской родословной, темного и светлого начал (гадательно-заклинательное); отделения — надзора за охраной дворцовых ворот, дворцового убранства, швейное, ткачества, лаковых изделий, тюрем и др.

Между тем государственная машина работала со сбоями. Чиновников куда больше интересовали новые назначения при дворе, нежели практические задачи управления страной. Многие деловые процедуры были упрощены или даже игнорировались. Все важные дела решал канцлер при взрослом императоре или регент при несовершеннолетнем. Иногда период Хэйан (794–1185) называют временем правления аристократов. Но не стоит упускать из виду, что большинство аристократов того времени принадлежало к клану Фудзивара.

Под властью Фудзивара произошли и серьезные социальные перемены в японском обществе. Еще в период Нара (710–794) правительство из-за постоянной нехватки государственных земель осуществило ряд серьезных проектов по введению новых участков в оборот. Ради этого поддерживались любые усилия частных лиц. В результате в руках монастырей, храмов, а также знати сосредоточились крупные земельные участки, которые обрабатывались арендаторами. В начальный период Хэйан существенно увеличились размеры обрабатываемой земли, находящейся во владении императорской семьи. Таким образом, потерял практическое значение основной принцип реформ Тайка (645) о государственной собственности на все сельскохозяйственные угодья и выделении всем крестьянам равных наделов на каждого члена семьи в 5-летнюю аренду.

Но увеличение обрабатываемых земель не привело к обогащению государственной казны. Крупные феодалы уклонялись от уплаты налогов, предпочитая тратить собранные с крестьян деньги и продукты на собственные нужды. Налог с подушевой системы поборов был переведен на долю с урожая. Среди крестьянства выделилась значительная группа крупных фермеров, которые формально записывали земли на местных феодалов — князей или монастыри, платили им подати более низкие, чем требовало государство, а те, в свою очередь, оказывали им покровительство, в том числе укрывая от государственных сборщиков налогов.

Нещадно обираемые государством и местными феодалами, крестьяне голодали. А императорскому двору требовалось все больше денег для увеселений и празднеств. Период Хэйан стал временем массового бегства крестьян с наделов. Они бежали вглубь страны, на север, надеясь найти там новые свободные земли для обработки и стать свободными землевладельцами. Бегство крестьян приобрело такие масштабы, что деревни обезлюдели, как во время эпидемий, общественные земли превращались в пустоши. Император раз за разом отправлял на северо-восток войска, чтобы приструнить бунтующие айнские племена «варваров», оттеснить их еще дальше на север, а заодно отловить беглых крестьян и расширить территорию страны за счет присоединения освоенных ими земель.

А в это время императорский двор жил своей обособленной жизнью. Число аристократических семей, приближенных ко двору, было не так уж велико — не более двадцати. Вокруг них группировались другие, менее знатные, семьи. Существовала и провинциальная аристократия во главе с назначаемыми губернаторами провинций, но они чаще всего предпочитали оставаться при дворе, направляя вместо себя на места своих помощников. Столица Хэйан считалась единственным местом, достойным благородного человека.

В конце Х в. императорский дворец, перестав быть местом, где вершились государственные дела, стал центром процветания всех видов искусств. В покоях, украшенных произведениями лучших художников и каллиграфов, собирались выдающиеся поэты и музыканты. В жизни двора большое место занимали пышные церемонии, празднества, поэтические и музыкальные турниры, игры, состязания. Многие игры были заимствованы из Китая и требовали великолепного знания китайской культуры, поэзии.

Эти требования определили и всю систему придворного образования, также целиком заимствованную из Китая. Основным учебным заведением для детей аристократии была Палата наук, находившаяся в непосредственном подчинении у Церемониального ведомства и имевшая четыре отделения: китайской классики, истории и словесности, юриспруденции, математики. Юноша из знатной семьи должен был знать наизусть основные произведения конфуцианских классиков, сочинения китайских историков. Участие в дворцовых церемониях и увеселениях требовало и умения самому слагать стихи на китайском языке, играть на нескольких музыкальных инструментах, а порой и расписать в китайском или японском стиле веер или ширму. Эстетика тогдашней моды диктовала не только жесткое следование всем замысловатым правилам этикета, но и такие «мелочи», как, скажем, оттенок бумаги для письма, запах духов, благовоний, покрой и цвет платья в зависимости от класса чиновника и т.д. Эти знания (в добавление к родственным связям) были необходимым условием для продвижения по служебной лестнице. Несмотря на мощное влияние буддизма, хэйанское общество ориентировалось скорее на стиль, нежели на моральные принципы, а внешний вид был важнее добродетельности.

Требования для женщин-аристократок были попроще. К тому же чаще всего они были удалены от непосредственного участия в общественной жизни. Однако жены и наложницы императора, высших государственных чиновников (в эпоху Хэйан в Японии было распространено многобрачие) обладали большим влиянием, и угождение им было одним из основных занятий многих придворных. Лирическая переписка с дамой сердца стала широко распространенной.

Японская слоговая азбука кана своим появлением во многом обязана этой переписке и более слабым познаниям придворных красавиц в китайской иероглифике. Она позволила перевести письменность на национальную основу и дала мощный импульс зарождению японской литературы. Шедеврами, и поныне не утратившими общемировой ценности, стали произведения придворных поэтесс и писательниц Мурасаки Сикибу («Повесть о Гэндзи»), Сэй Сёнагон («Записки у изголовья»), Арицуна («Дневник поденки»).

В Х в. в Японии заканчивается процесс усвоения и переосмысления заимствованной из Китая культуры. С конца IX в. началась изоляция Японии от материкового влияния, продолжавшаяся в течение трех столетий. Огражденные от внешних влияний, замкнутые узкими рамками придворной жизни, хэйанские аристократы, отталкиваясь от многовековых культурных традиций Китая и Кореи, создали свою неповторимую культуру, ставшую основой для культурного развития будущих поколений. В живописи постепенно завоевал большую популярность национальный стиль ямато-э, изменился характер буддийской скульптуры и архитектуры, в моду вошли старинные народные песни, исполнявшиеся по канонам музыки гагаку. Импортированные из Китая культурные навыки, пройдя процесс творческого освоения и ферментизации на японской земле, переплавились в нечто уникальное и сугубо национальное.

В то время как западный мир обретался во тьме варварства и невежества, в Японии царили высокая культура, дух рыцарства и благородства. И это было задолго до наступления эпохи Ренессанса в Европе! Культ красоты, царивший в Хэйане, выпестовал общество огромного обаяния и элегантности. Несмотря на географическую, историческую и социальную ограниченность этого явления, оно заняло свое место в развитии общечеловеческой культуры. И до сих пор Киото, бывший некогда великолепным Хэйаном, считается колыбелью японской культуры, основным культурным центром Японии.